Мы в один день стали взрослыми

Мы в один день стали взрослыми

Запись разговора с человеком почтенного возраста, который подпадает в емкое определение «дети войны», прислал в редакцию наш постоянный автор.

– Ты что глаза-то трешь, Валентин Андреевич? – спросил я у своего дяди во время вечернего разговора.

– Да так, сидел сейчас, читал статьи в газетах и свою жизнь стал вспоминать. А слезы сами на глаза наворачиваются. Ведь жизнь-то посерьезней любого кино будет.

– Знаю я твою жизнь: от рассвета до заката на тракторе прокатался…

– Да не только на тракторе, еще довелось кое-что видеть своими глазами. Это сейчас я ничего перед собой не вижу и хожу на ощупь, а вот в 1941 году мне было всего 11 лет и детские глаза были зорки, а память у меня жива еще до сих пор.

– А каким он был, день начала Великой Отечественной войны?

– Очень даже хорошо помню. У нас как такового детства не было. Мы лет с восьми – десяти уже становились колхозниками наравне с родителями, если один из них вступал в колхоз. Поэтому все лето работали в полях. А 22 июня 1941 года мы были в бригаде, и после обеда пришел кто-то из взрослых и сказал для нас непонятные и страшные слова: «Плачьте, дети! Война началась». Было после этого много разговоров, но суть этих слов я понял только тогда, когда увидел проезжающих мимо нашего дома пьяных полицаев. Они возили расстреливать неугодных немцам людей. Хотя про немцев я сильно сказал. У нас стояли то ли мадьяры, то ли румыны, а немец на всю станицу был всего один. Нас тогда выгнали в сарай жить, а в половине дома жили «фрицы». Во второй половине дома держали лошадей. Где-то недалеко был штаб, и там установили бинокль, такой, как в фильмах про войну показывают. Сказать про постояльцев, что они были зверьми, язык не поворачивается. Попадались и незлые. А был такой, который маму чуть не расстрелял за съеденное детьми мясо, обвиняя ее в воровстве. И если б вовремя за нее не вступился «добрый немец», то мы бы осиротели. Когда наши начали наступление, «добрый немец» позвал маму к биноклю, сказав: «Мамка, глянь». Я был рядом с ней и тоже посмотрел в бинокль. Перед моими глазами открылась страшная картина: необстрелянные бойцы еще в гражданской одежде бежали, отступая, и падали от смертоносных пуль. Потом они залегли и пролежали несколько суток на жутком морозе. Все они там и погибли, а моему брату довелось потом вывозить окоченевшие трупы бойцов, для которых война закончилась за один бой.

– Так и для тебя ж война окончилась с приходом наших войск?

– Так, да не так. Сражений-то я больше не видел, а вот самый ужас войны и героизм русского солдата-матроса еще довелось видеть, когда служил водолазом в Крыму.

– Но ведь это было уже через четыре года после Победы, уже жизнь к тому времени наладилась?

– Она наладилась на суше, а море еще в глубине скрывало страшную тайну, которая открылась моим глазам во время одного из погружений. Увидел железнодорожные платформы с привязанными за ноги непокорными матросами. Одежда на них еще не истлела, и море волновало прах покойных героев, напоминая окружающим о долге перед ними.

– Жутко. Как же ты вынес увиденное и не сломался. Прожил и живешь так, как будто и не видел ничего?

– Да потому, что война нас, мальчишек, в один день превратила во взрослых и заставила на мир смотреть другими – мудрыми глазами.

– А как же вы выжили после ухода «немцев», ведь они разорили все и поле пшеницы сожгли.

– Поле-то сгорело, а пшеница осталась на земле. Вот мы с братишкой на двух волах и проборонили все поле гектар в 250. И взошла пшеница. И урожай сняли, да еще какой, что и государству сдали, и себе осталось.

– Так ты что, в войну хлеборобом был?

– Да нет, я вместо отца за пасекой ходил. Пчелами занимался.

– Сам что ли?

– Нет. Числилась мама, а работал я.

– Крепкие вы, дети войны. Выносливые. Вон ты сына два дня назад похоронил, а глаза трешь от каких-то там статей. Как же дальше-то жить думаешь, ведь и вода, и все удобства на дворе.

– На тебя надежда да на людей – в беде ведь не бросите?

– Эх ты, наивная душа. Люди-то испортились – бумажками закрываются, а тебе нужна забота не на бумаге, а на деле. Ладно, буду ломать голову, как быт-то твой обустроить. Да в «Трибуну» напишу весь наш с тобой разговор – может, и впрямь люди чем помогут?

Люди, подскажите, как помочь старику, чтоб он своими глазами увидел лучшую жизнь в 81 год, укладываясь в бюджет пенсии, назначенной государством? Заранее благодарен всем откликнувшимся.

Олег Пыхтеев.

Комментарий журналиста

Наш корреспондент посетил на дому героя данного материала Валентина Андреевича Белова. Действительно, живет он в маленьком захудалом домишке. После скоропостижной смерти сына Николая остался один. «Хорошо, что нашлась добрая душа, – говорит ветеран об авторе письма Олеге Пыхтееве. – Хотя у него самого семья многодетная, но он обещал помочь провести телефон, газифицировать подворье, подвести воду. Сам-то я слаб и бумажную волокиту да проекты не выхожу. Одна надежда на участие чиновников и порядочных людей».

Редакция газеты «Трибуна» надеется, что данный материал не оставит равнодушным земляков, и они будут оказывать О. А. Пыхтееву содействие в оформлении документов на водоснабжение, газификацию, телефонизацию домика В. А. Белова, особенно во «властных» кабинетах.