115-й Герой Советского Союза – освободитель Динского района (Эпизоды военной жизни страны и командарма И. П. Рослого)

115-й Герой Советского Союза – освободитель Динского района (Эпизоды военной жизни страны и командарма И. П. Рослого)

До Великой Отечественной войны человек с орденом на груди был большой редкостью. Это был необычный, легендарный человек, овеянный ореолом славы и таинственностью подвига. Орденоносцев приглашали на сборы, слеты, собрания, встречи стахановцев и ударников, гордились знакомством с ними. Ну, а героев Советского Союза вообще почитали чуть ли не небожителями.

Если завтра война…

Первых Героев знала в лицо вся страна, и не нужен был какой-либо знак, подтверждающий их высокие заслуги. Только осенью 1939 года, через пять лет после утверждения самого звания, был учрежден особый знак – медаль «Золотая Звезда». Все, кто был удостоен высокого звания еще до учреждения этого знака Героя, были награждены новой медалью, причем в строгом соответствии с номером и датой подписания Указа о присвоении звания. Через пять месяцев после появления высокого знака получил свою золотую звездочку Иван Павлович Рослый – герой нашего очерка.

Как пели в довоенных песнях, «в буднях великих строек» шли по стране 30-е годы. Молодой командир Красной армии Иван Павлович Рослый учился в военной Академии имени М. В. Фрунзе. Иван родился в крестьянской семье в 1902 году, 28 июня, на Брянщине, в селе Петровская-Буда. Здесь, в селе, он вырос, здесь работал заместителем председателя сельсовета, секретарем сельской комсомольской ячейки, избачем, отсюда в 1924 году призван в Рабоче-крестьянскую Красную армию. После действительной срочной службы Иван Рослый остался на сверхсрочную. В 1929 году в Киеве при пехотной школе окончил курсы политруков, а в 1937 году – престижные курсы комсостава «Выстрел», и был отправлен служить на Дальний Восток командиром стрелкового батальона. Служба шла успешно, и вскоре Ивана Павловича направляют в военную академию.

Советские люди 30-х годов, охваченные патриотическим порывом, жили иллюзиями постоянного перевыполнения пятилеток и преобразования жизни. Они мало знали о сталинских лагерях. Газеты об этом умалчивали. Зато много говорили о будущей войне. Все участвовали в осоавиахимовских учениях, каждый имел свой противогаз и ловко обращался с ним. Молодежь с гордостью носила значки на цепочках: «Осоавиахим», «Готов к труду и обороне» и самый почетный – «Ворошиловский стрелок». Песни 30-х годов поднимали воинственно-патриотический дух. «Нам чужой земли не надо и своей не отдадим!» Гордо звучало: «Если завтра война, если враг нападет, если темные силы нагрянут», и свято верили, что «как один человек, весь советский народ за свободную Родину встанет!» И война не заставила ждать.

Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин

Глубокой осенью 1939 года 123-я стрелковая дивизия РККА сосредоточилась в тридцати километрах северо-западнее Ленинграда, в окрестностях Сестрорецка и Белоострова. Дивизия входила в 7-ю армию и занимала самую крайнюю на левом фланге позицию. Левее уже никаких воинских соединений не было. Левее были скованные льдом воды Финского залива. 245-м полком этой дивизии командовал молодой, тридцатисемилетний, энергичный, красивый, могучего сложения, высокий – под стать своей фамилии – майор с двумя малиновыми шпалами в петлицах – Иван Павлович Рослый. В связи с военной обстановкой его прислали командовать полком, прервав учебу в военной академии.

Дивизия стояла перед рекой Сестрой. На другом берегу Сестры – такие же занесенные снегом треугольные ели, заиндевелые белоствольные березки. Но там – Финляндия. Еще двадцать лет назад это была российская территория, а ныне – чужая земля. Там сосредоточились сухопутные силы Карельской армии Финляндии генерала Х. В. Эстермана. За рекой Сестрой начиналась самая широкая часть (60 километров в глубину) полосы обеспечения линии Маннергейма.

Сама линия Маннергейма широкой полосой, длиной в 135 километров от Финского залива до Ладоги, перегораживала Карельский перешеек. Линия имела три полосы обороны на глубину в 90 километров и мощное предполье – полосу обеспечения глубиной в 15-60 километров. Вся эта система включала в себя лесные завалы, гранитные надолбы, противотанковые рвы и эскарпы, огромное количество минных полей, многокилометровые проволочные заграждения в 15-45 рядов; бетонные, гранитноземлянные и деревоземляные укрепления – всего более двух тысяч долговременных огневых точек, которые простреливали дороги и проходы между многочисленными карельскими озерами.

Линия получила свое наименование в честь тогдашнего главнокомандующего финляндской армией маршала Маннергейма, который в послевоенные годы был президентом страны. Карл Густав Эмиль Маннергейм имел прекрасное образование. Общее дал университет в Гельсингфорсе, военное – Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге. Многие кубанские казачьи офицеры и генералы были его однокашниками по этому училищу. И вообще, имя Маннергейма хорошо знали в России. Двадцать восемь лет он служил верой и правдой русскому царю. На старых фотографиях начала XX века мы видим его в свите императора. В 1-ю мировую войну генерал-лейтенант Маннергейм был при ставке Верховного главнокомандования российской армии. А в кинохронике начала 40-х годов мы видим уже в соседстве с Гитлером и вермахтовскими генералами его долговязую фигуру, подобострастно склоняющуюся перед коротким фюрером.

Это была одаренная, незаурядная личность. В 1920 году Маннергейм начал строить

оборонительную линию между Финляндией и Советской Россией. Он осознавал, что большевики рано или поздно попытаются материализовать свою идею о мировой социалистической революции. И первый удар из России – плацдарма будущей Мировой Республики Советов – они нанесут по утраченным территориям империи, как это сделали в 20-е годы с Польшей, затем с Закавказьем, в 30-е годы – с Прибалтикой. Маннергейм привлек к строительству оборонительной линии цвет военного инженерного искусства из Германии, Англии, Франции, Бельгии. Двадцать лет они возводили укрепления. Ничего подобного не было в Европе. Разве что французская линия Мажино на германской границе может сравниться с линией Карельского перешейка. Обе строились по проектам бельгийского фортификатора генерала Баду. Но прочность линии Мажино так и не испытали. Фашисты обошли ее в 1940 году, нарушив нейтралитет Бельгии. Линию Маннергейма прорвала Красная армия в финскую кампанию 1939-1940 годов.

Военные действия начались 30 ноября 1939 года. 7-я армия, поддержанная авиацией и флотом, держала курс через линию Маннергейма на Выборг или Випури, как называли город в Финляндии. Указания советского вождя были жесткими: через четыре дня взять Выборг, а через две недели быть в столице – Хельсинки (Гельсингфорсе). Но линия Маннергейма внесла свои коррективы в сталинские планы. Лишь к 12 декабря 123-я дивизия 7-й армии преодолела 60-ти километровую, самую широкую на этом участке полосу обеспечения и вышла к переднему краю главной полосы линии. Прорвать сходу мощный бетон главной полосы не удалось. Началась длительная подготовка к штурму, передислокация войск. 7 января 1940 года был создан Северо-Западный фронт под командованием командарма 1-го ранга С. К. Тимошенко. (Генеральские звания в РККА еще не были введены). Фронт имел две армии: 7-ю – на левом фланге, по-прежнему нацеленному на Выборг, и 13-ю армию, действующую на правом фланге ближе к Ладоге, в направлении на Кексгольм.

11 февраля, после мощной артиллерийской подготовки, армии пошли в новое наступление. В трехдневных ожесточенных боях 123-я дивизия 7-й армии прорвала главную полосу линии Маннергейма. Введенные в прорыв танки развили успех. Финский командующий генерал

Х. В. Эстерман вынужден был отвести свои войска на 2-ю линию обороны. И снова советские армии не смогли с ходу прорвать этот рубеж; снова перегруппировки и подготовки. 28 февраля наступление возобновилось. В первый же день было сломлено сопротивление финнов и прорвана 2-я линия. 2 марта воинские части 123-й дивизии прорвались к тыловой, третьей оборонительной полосе линии. Впереди шел 245-й стрелковый полк майора И. П. Рослого. Это был звездный миг для Ивана Павловича. Подразделения его полка первыми прорывают укрепленную полосу обороны противника, захватывают несколько железобетонных дотов и, развивая наступление, обеспечивают успех всей 123-й дивизии. В свою очередь, военная удача дивизии дала возможность правому флангу 7-й армии охватить с северо-востока выборгскую группировку противника. А левофланговые соединения армии, форсировав по льду Выборгский залив, обошли противника с северо-запада.

12 марта прорыв линии Маннергейма был завершен окончательно. В этот же день в Москве был подписан мирный договор с Финляндией. Но Финская война имела печальные политические последствия для страны Советов. СССР выгнали из Лиги наций, как агрессора.

Будущему же генералу И. П. Рослому эта война открыла широкую дорогу для блестящей военной карьеры. 21 марта 1940 года «всесоюзный староста» Иван Михайлович Калинин подписал Указ о присвоении звания Героя Советского Союза Ивану Павловичу, полк которого первым прорвался на противоположную северную сторону самой мощной из когда-либо существовавших в Европе, оборонительной системы. Так будущий легендарный освободитель Краснодара и многих кубанских станиц задолго до Великой Отечественной войны стал носителем самого высокого в стране звания. Их было в то время совсем немного, Героев. На всю огромную страну – горстка: сто человек с небольшим. И. П. Рослый был 115-м Героем Советского Союза в стране. Всего три месяца прослужив командиром полка, он был направлен в звании полковника командовать дивизией на Кавказ, где встретил начало Великой Отечественной войны.

Подвиг политрука

В трудные дни лета 1942 года, когда Красная армия под напором фашистских сил отступала на южном направлении, полковник И. П. Рослый командовал 4-й стрелковой дивизией. В то время в дивизию входил 220-й стрелковый полк. В полку служил младшим политруком Алексей Гордеевич Еременко. До войны он возглавлял в Запорожской области колхоз «Авангард». Дважды участвовал колхоз в сельскохозяйственной выставке в Москве – дело по тем временам весьма почетное.

Тяжелые бои развернулись 12 июня в сожженной солнцем донецкой степи около села Хорошее Луганской области. Тринадцать атак выдержали воины 220-го полка. Многие полегли в этом бою. Четырнадцатая атака врага… От вражеской пули в решительный момент боя погиб командир батальона. Видя минутное замешательство бойцов, бывший председатель колхоза Еременко высоко вскинул пистолет и призывом «За Родину!» увлек за собой воинов батальона. Именно в этот момент щелкнул затвором своей «Лейки» известный фронтовой корреспондент Макс Альперт.

Фото получилось динамичным, не наигранным, а образ воина – настолько обобщенным, что автор не стал в названии упоминать его фамилию. Известный снимок «Комбат» обошел многие журналы, газеты, альбомы, посвященные войне.

29-летний Алексей Еременко погиб через несколько секунд после того как был сделан снимок. Но его героическая гибель не была напрасной. 300 бойцов поднял он своим порывом в контратаку. Бросок был стремительным и победоносным. Но и жертв было много. В живых остались только 70 человек.

…Около небольшого городка Славяносербска на высоком кургане стоит десятиметровый бронзовый монумент, воспроизводящий фотографию М. Альперта. Это – памятник многим воинам, в том числе и Ивану Павловичу Рослому, в дивизии которого произошло описанное событие. В Запорожье не аллее Славы тоже стоит горельеф «Комбат», навеянный снимком Макса Альперта. Долгие годы после войны не знали точно, кого изобразил Альперт на своем снимке. Долго изучали документы, чтобы не допустить никакой ошибки. И лишь недавно полностью убедились, что сфотографирован Алексей Гордеевич Еременко. Прошедшим летом, когда отмечали 70-летие подвига А. Г. Еременко, президент Украины Виктор Янукович подписал указ о присвоении Еременко Алексею Гордеевичу звания Герой Украины и о награждении его орденом «Золотая Звезда» (посмертно).

Помнишь, товарищ, белые снега

21 августа 1942 года гитлеровские альпинисты из 49-го горнострелкового корпуса поднялись на Эльбрус – самую высокую точку Европы, сложили из фирнового снега пирамидку и в ее центр воткнули альпеншток с флагом, украшенным фашистской свастикой. Берлинские газеты кричали тогда взахлеб: «Покоренный Эльбрус венчает конец павшего Кавказа!» Фотография фашистского знамени над Кавказом обошла всю Европу. В оккупированном Краснодаре она была выставлена в огромных венецианских окнах аптеки на улице Красной, на пересечении с улицей им. М. Горького. (Здание это сохранилось до наших дней). Сухощавый немец сфотографировался на фоне свастики. На фотографии подпись на русском языке: «Под ногами капитана фон Гротта – поверженная Европа!»

Полгода горные ветры трепали это знамя на вершине Европы, а внизу полгода гремели бои…

В середине августа 1942 года войска генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа (группа армий «А»), занявшие Прикубанье, тремя ядовитыми щупальцами расползались в трех направлениях. На юго-запад двигалась 17-я армия генерал-полковника Рихарда Руоффа. Она попеременно искала слабые места советской обороны то в Новороссийске, то под Туапсе, чтобы черноморским побережьем проникнуть в Закавказье. Но нигде не достигла успеха. В юго-восточном направлении, из районов Пятигорска, Прохладного на Орджоникидзе, через Грозный, Баку через Моздок и Малгобек наступала первая танковая армия генерала фон Макензена, вскоре усиленная механизированной дивизией СС «Викинг».

Третье, центральное направление было нацелено прямо на юг. Через перевалы центральной части Главного Кавказского хребта, на Сухуми и Кутаиси наступал 49-й немецкий горнострелковый корпус. Две отборные дивизии горных егерей входили в его состав. Генерал-лейтенант Ланц вел в авангарде первую альпийскую дивизию, носившую название (как и вся немецкая операция) «Эдельвейс». Егеря этой дивизии прошли в Альпах специальную горную подготовку. Входившая в корпус четвертая горнострелковая дивизия «Белая лилия» была укомплектована тирольскими стрелками, которым горы знакомы с рождения.

Перевалы были плохо подготовлены к обороне. Кое-где в горных проходах были наспех построены в начале 1942 года деревянно-земляные оборонительные сооружения, но весенним паводком они были смыты. В августе здесь вспыхнуло самое высокогорное в истории всех войн сражение. На высоте почти трех тысяч метров, в ледниковых трещинах, снежных сугробах, в ветер и дождь стояли насмерть бойцы. Только кавказские туры да орлы были выше сражающихся. Суворовские чудо-богатыри, прорвавшиеся в сентябре 1799 года через Сен-Готард в Альпах, воевали на 500-700 метров ниже советских воинов на Кавказе. Держала оборону Главного Кавказского хребта 46-я армия. Ее фронт растянулся на полторы сотни километров от Мамисонского перевала (2819 метров над уровнем моря) на Военно-Осетинской дороге до Белореченского перевала.

В это напряженное для Кавказа время герой финской войны Иван Павлович Рослый командует первоначально 11-м гвардейским корпусом в составе 8-й и 9-й гвардейских стрелковых бригад. Корпус участвует в Моздок-Малгобекской оборонительной операции и сражается на самом напряженном участке против дивизии СС «Викинг». Позже генерал-майор И. П. Рослый принимает от генерал-майора К. Н. Леселидзе командование 46-й армией, которая грудью встретила всю мощь натиска немецких альпийских стрелков. Защита кавказских перевалов – особая страница в военной биографии И. П. Рослого.

Горнострелковая дивизия «Эдельвейс», передовое соединение 49-го фашистского корпуса, наступала из района Черкесска вверх по долине Теберды. Она оттеснила оборонявшиеся здесь части 46-й армии, подошла к Клухорскому перевалу (высота – 2782 метра) и захватила самые высокие, самые выгодные точки. Перед противником лежала Военно-Сухумская дорога, ее спуск к морю. Считанные километры оставались до Сухуми. Немцы рассматривали в бинокль синеву моря, крыши города, несколько севернее видны были византийские купола Ново-Афонского собора. Они даже спустились немного ниже на южные склоны, захватили здесь несколько небольших селений.

Над Черноморской группой войск нависла смертельная угроза окружения. А в это время 26 турецких дивизий на южных границах Грузии ждали выхода фашистов к морю, чтобы ввязаться в войну с Советским Союзом.

Через несколько дней фашисты захватили еще несколько перевалов, в том числе Марухский (высота – 2746 метров). Острая обстановка сложилась на перевале Санчаро (2602 метра) в 36 километрах от Сухуми.

Осень 1942 года на Кавказе была теплой. Весь октябрь и ноябрь не одевали солдаты шинелей. Временами перепадали дожди. В долинах, в лесах долго не опадала с деревьев золотая и багряная листва. Но наступившая зима 1943-го была капризной, мерзкой, как вспоминают ветераны. Частые оттепели сменялись морозами. В горах свирепствовали холодные порывистые ветры. Или утром шел снег, к полудню сменялся дождем, к вечеру все покрывалось ледяной коркой. Нелегко карабкаться и по сухим кавказским кручам, а по обледенелым скалам – сам черт ногу сломит. 46-я армия генерала И. П. Рослого не имела специального горного оборудования и обмундирования, каким обладал противник. Обычные полушубки и шапки-ушанки, добротные на равнине, не сохраняли тепло при высокогорном ветре. Не хватало

палаток, мало было веревок. Взбираться по скалам приходилось не в специальных горных ботинках, а в промокших, затем обледеневших на морозе валенках, на которых плохо крепились «кошки». Да и последних не хватало.

Двухметровая трехлинейка не очень-то удобна для войны в горах, а родных автоматов ППШ’а не доставало на всех. Красноармейцы поэтому охотно пользовались трофейным «шмайсером», если были для него (тоже трофейные) патроны. В дождь и снег, на пронизывающем ледяном ветре, где были бессильны согреть даже наркомовские сто граммов, приходилось сутками лежать на голых камнях. Не всегда удавалось оборудовать позицию, окоп, простейшее укрытие – скальный грунт не поддавался лопате. Часто убежище выкладывали из камня. Полуголодные, обмороженные, не обученные войне в горах, без запасов продовольствия и боеприпасов, которые невозможно было в достатке подвезти по узким горным заснеженным тропам, воевали солдаты генерала Рослого на «заоблачном» фронте.

Их не остановили ни бурные разливы рек в горах, ни снежные заносы. Они сломали хребет гитлеровским егерям. Альпийские стрелки уже к концу октября были отброшены на северные склоны; хваленые «эдельвейсы» и «лилии» не смогли прорваться в Закавказье. 46-я армия прочно удерживала Белореченский, Санчарский, Марухский, Клухорский, Мамисонский перевалы до января 1943 года.

А в январе фашисты побежали с перевалов…

Где снега тропинки заметают

После войны, даже в 60-е годы, находили альпинисты хорошо сохранившиеся, не тронутые тленом останки защитников Кавказа, вмерзшие в лед, целыми отрядами засыпанные снежными лавинами.

Сегодня за полчаса в кресле канатной дороги возносишься из жаркого расплавленного августа в искрящиеся на горном солнце снежники Приэльбрусья. Канатка проносит тебя над березовыми и хвойными стланиками и цветущими в альпийских лугах крокусами. Легко, без труда преодолеваешь трехтысячеметровую высоту. С вершины Чегета, с ледяных склонов Эльбруса можно осмотреть панораму бывших боев. Внизу пенится бурный Баксан. Скромные обелиски стоят на перевалах, храня память о своих защитниках.

Но самую прекрасную память о тех днях оставили сами воины горнострелковых подразделений. О своем ратном труде они сочинили «Баксанскую песню», которую исполняли на известную в военные годы мелодию Бориса Терентьева «Пусть дни проходят» («Ничего, что ты пришел усталый»).

Где снега тропинки заметают,

Где лавины грозные шумят,

Эту песнь сложил и распевает

Альпинистов боевой отряд.

Песню сложили и на долгие годы забыли ее авторов. Она стала народной. Послевоенные туристы подхватили «Баксанскую» и разнесли по всему Союзу. В молодые годы, много путешествуя, я слышал песню, еще не зная ее историю, и на берегу Байкала, и у голубых озер Карелии, на Украине, в Карпатских горах, и в уссурийской тайге, в горах Сихотэ-Алиня Приморского края, и, конечно у нас, на Кавказе.

А песня была создана в начале 1943 года инструкторами альпинизма 242-й горнострелковой дивизии Андреем Грязновым, Любовью Каратаевой, Николаем Персияновым, когда они 2 января поднялись на вершину Донгуз-Оруна, чтобы засечь огневые точки врага на Чегете и в Баксанском ущелье, чтобы указать путь начавшим наступление советским войскам. Когда отгремели сражения, песня из боевой превратилась в туристскую, пропахла дымом костров, таежной хвоей, горным воздухом.

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага.

Помнишь гранату и записку в ней

На скалистом гребне, для грядущих дней.

В августе 1956 года московский студент-альпинист в расщелине скалы нашел ту самую гранату с запиской, оставленной альпинистами-разведчиками. И тогда за поиски авторов песни взялись Всесоюзное Радио. Радиожурналисты поведали историю песни, нашли Любовь Каратаеву – единственного оставшегося в то время в живых автора. Полная задушевности и туристской романтики «Баксанская песня» была исполнена незабвенным Юрием Визбором в наипопулярнейшей в начале 60-х годов передаче «Радиостанция «Юность».

17 февраля 1943 года двадцать советских воинов-альпинистов под командованием инженера-капитана 3-го ранга поднялись по отполированному военными ветрами льду Эльбруса на его вершину. Они сорвали фашистское знамя со свастикой, около которого шесть месяцев назад фотографировался фашистский альпинист фон Гротт, мнивший, что он попирает подошвами своих прекрасных горных Ботинок всю Европу.

17 февраля 1943 года над Кавказом бал восстановлен советский флаг. Во время этого восхождения те же авторы сложили новую песню – «Барбарисовый куст»:

Мне не забыть той долины,

Холмик из серых камней,

И ледоруб в середину

Воткнут руками друзей.

Песня о гибели на войне. Но в ней нет безысходной трагичности. Печаль ее легкая, светлая. Только, пожалуй, в христианских гимнах так же поют о смерти – собственно, и не о смерти, а подвижничестве ради жизни. Песня стала памятью погибшим в боях альпинистам. Из двадцати взошедших на Эльбрус, чтобы сорвать с вершины свастику, с войны в 1945 году не вернулось трое. Среди них – Николай Персиянинов.

Но и после войны оставшиеся в живых не в силах были оставить горы, которые закрыли грудью от врага. Здесь они навсегда оставили свое сердце, и не только сердце… Андрей Грязнов погиб в экспедиции в первые послевоенные годы. Участники исторического восхождения на Эльбрус В. Кухтин и Г. Хергиани засыпаны лавиной. Николай Гусак повел ребят по местам боев. Отказало сердце.

Парень уснул и не слышит

Песен сердечную грусть.

Похоронили его в Баксанском ущелье. У его могилы, чуть сойдет снег, зацветает барбарисовый куст, а поздним летом горит он ярко-красными ягодами. Сегодня спускаются сюда с гор к пенистому Баксану молодые альпинисты.

Кто-то в долину вернется,

Холмик он тот посетит.

Поют у туристского костра песни, сложенные в грозные годы.

Юрий БОДЯЕВ.

Историк-краевед.

Станица Динская.

(Продолжение следует).