Погибшие о себе рассказать не могут…

Погибшие о себе рассказать не могут…

Живет в поселке Агроном женщина удивительной судьбы. Вот уже не один год Нина Фирсовна Быковских не по указке сверху, а по долгу совести и велению души занимается поиском и возвращением из небытия имен наших земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны. Сегодня Нина Фирсовна – гость редакции газеты «Трибуна».

– Если мне не изменяет память, недавно Вы вернулись из третьей своей поездки на Псковщину…

– Действительно из третьей, но только третьей за последние десять лет. Именно с главной для меня целью – посещением братских захоронений, возложением венков и цветов к могилам бывших жителей Динского района, погибшим за освобождение псковской земли.

Хочу напомнить: до переезда на Кубань сорок два года назад я жила, училась, работала именно на Псковщине, которую считаю своей малой родиной. Тридцать лет ездила туда регулярно, но… просто в гости к родным и друзьям.

– А что произошло десять лет назад?

– После многолетних поисков места гибели бывшего рабочего совхоза «Агроном» Ивана Середы я получила, наконец, сообщение от М. Н. Романова, руководителя поисковиков Пустошкинского района, о месте гибели и перезахоронении нашего земляка с приглашением приехать. Так получилось, что из большой когда-то семьи солдата ехать было некому в такую даль. И в начале ноября 2003 года поезд Москва – Рига привез и выпустил на перрон полустаночка меня одну.

– Не страшно было ехать в такую даль, да еще и в одиночестве?

– Я уже сказала, что ехала на Родину, где когда-то знала каждую дорожку, каждую деревеньку в тех районах. Работа такая была. А страшно стало, когда машина главы администрации Пустошкинского района доставила меня к братской могиле в деревне Алушково. На крохотном пятачке – почти две с половиной тысячи обрубленных судеб!

– Извините, но, по сведениям старой похоронки, Иван Иванович погиб в Калининской области, похоронен у деревни Малашкино.

– Родственники Ивана вообще не знали, где он погиб. Официальное извещение, полученное одним из братьев, ничего не разъяснило. Калининская область давно уже Тверская. А территория, где навечно остался солдат, в пятидесятых годах XX века отошла в Великолукскую, затем Псковскую область. Чехарда с реорганизациями и перезахоронениями без учетов многих погибших сделала их для родных «без вести пропавшими». И той деревушки, как тысяч других, уже нет.

– Потом Вы вновь побывали в деревне Алушково на могиле Середы?

– Да, спустя семь лет. Кстати, именно в 2003 году я узнала о готовящемся подъеме из болота самолета лейтенанта Григория Федирко, летчика из станицы Васюринской. Газетам «Трибуна» и «РВС» сразу же передала все имеющиеся у меня сведения… В 2008 году вышла моя первая книга, в которой Федирко отведено особое место.

В июле 2010 года я поклонилась Феодосию Степановичу Горьковенко, Якову Ивановичу Осадчему и Григорию Акимовичу Федирко, что в братском захоронении районного центра. Сейчас в городке чуть больше 6000 жителей, а в районе – около 12 тысяч. Почти шесть тысяч бывших освободителей городка спят вечным сном в этой братской могиле, а за район в годы войны пало около 18 тысяч солдат. В этот же день венки возложила к стеле с именем Якова Михайловича Ус и еще четырех с половиной тысяч воинов у деревни Сергейцево.

А в Алушково привезла венки и кубки с землей Кубани не только Ивану Середе, но Тимофею Степановичу Ульянову…

– Что позвало вас в этом году в дорогу?

– Очередной ответ об очередной находке, но уже из Себежского района, соседнего с Пустошкой. Меня заинтересовала запись в районной Книге памяти: «Зубенко Василий Васильевич похоронен: лес, 800 метров, сев. д. Мацково Идритского района Калининской области». Зная историю и географию тех мест, не удержалась, написала в город Себеж, так как Идрицкого района уже нет лет шестьдесят, как и Калининщины. В январе получила письмо из администрации сельского поселения с фотографиями братского захоронения, а затем – приглашение на 20 июля 2013 года для участия в торжестве по случаю освобождения тех мест от фашистов. Василий Зубенко погиб 14 июня 1944 года, а 17 июля Идрицкий (бывший) район был освобожден от трехлетнего фашистского рабства.

Сейчас в нескольких деревушках поселения живут чуть более полутысячи человек. Есть деревеньки (когда-то красивейшие!), где доживают в одиночестве по два – три старика. Вокруг – заколоченные дома, расформирована средняя школа…

Но видели бы Вы, с какой любовью, заботой люди берегут последнюю пристань погибших! Малюсенький пятачок хранит вечный покой почти 200 защитников. От весны до глубокой осени захоронение – в живых цветах, а зимой, в самую снежную и лютую пору, тропинка к памятнику всегда прочищена.

Поверьте, никто никого не обязывает. И такая забота чувствуется на всех больших и малых захоронениях освободителей.

Почти все жители деревеньки Кицково пришли 8 августа в местный Дом культуры, несмотря на сорокаградусную жару.

– Верите, нам на сход на отчеты труднее собирать народ. А 9 Мая – для всех святая дата. 20 июля нынче отмечали годовщину освобождения и не надеялись, что через две недели столько же будет жителей. Вчера только оповестили о возложении венков в память кубанского солдата, а пришли даже из соседних хуторков, – радовался вместе со мной глава администрации Иван Николаевич Гришмановский, которому я в присутствии всех собравшихся передала благодарственные письма от И. А. Рыбалко, председателя Краснодарского городского совета ветеранов, В. Я. Агеевой, председателя краевого отделения СПР, С. В. Жиленко, главы МО Динской район, М. М. Кондратьева, начальника отдела краевого военного комиссариата по Динскому району.

– Какие у Вас планы на будущее?

– Не знаю. Мне недавно посоветовали (шутя) почаще заглядывать в свой паспорт на графу о рождении и в медицинскую карточку. А если серьезно: не дает покоя фраза А. В. Суворова, ныне довольно часто упоминаемая, о том, что война закончится только тогда, когда будет захоронен последний на ней погибший воин. Я не хожу в поисках захоронений, не машу лопатой или киркой. Просто стараюсь вернуть к жизни имена тех, кого потеряли когда-то бесследно. «Копаю» в «Книгах памяти» и Интернете, загружаю работой военкоматы, архивы, единомышленников. Этого мало? Знаю. Но не моя в том вина.

В Белоруссии лежат погибшие наши земляки. Среди них – один из сыновей Тимофея Степановича Ульянова. Того самого, спящего под Пустошкой у деревни Алушково. Ответа на высланные в город Гомель документы, подтверждающие факт его гибели, жду с нетерпением: знаю, как важно это для дружной семьи Александра Васильевича, его внучатого племянника. Николай Тимофеевич погиб безусым двадцатилетним лейтенантом в январе 1944 года. Не исключено, что к 70-летию гибели чужого для меня человека рискну вновь отправиться в путь. Без раздумий.

При защите Невельского района Псковщины погибли несколько наших земляков:

Павел Максимович Сабанин, родившийся в 1911 году в городе Курске, призванный Пластуновским РВК, погиб в ноябре 1943 года у д. Видусово Калининской области (так в похоронке). Его прах перезахоронен в братскую могилу в деревне Турки-Перевоз;

Михаил Григорьевич Ролик, 1909 года рождения, из станицы Динской, погиб 10 ноября 1943 года, похоронен – северо-восточная окраина деревни Сеньково Невельского района Калининской области. Теперь его последний приют – воинское захоронение в деревне Колпино; Григорий Ефимович Куликовский, 1919 года рождения, гвардии лейтенант, ком. взвода, погиб 7 декабря 1943 года. Его прах лежит не в деревне Гатчина, оставленный на поле боя, а похоронен в братской могиле в деревне Чернецово Невельского района Псковской области.

Список динчан, оставшихся навсегда в земле псковской, можно продолжать и продолжать. Потому что кубанцы (в том числе из нашего района) обрели вечный покой в земле Новосокольнического, Великолукского, Псковского и других районах области. Чьи-то имена удалось установить, внести в скрижали памяти их новой (вечной) малой родины. Чьи-то – пока нет.

Побываю ли еще в этих местах? Кто скажет? Главное, что есть уже документальное подтверждение их последних солдатских «приютов». К сожалению, заморозился выпуск моей книги «Убит подо Ржевом», где речь идет о погибших на ржевской земле.

Я не ответила на Ваш вопрос, как не могу ответить на другие вопросы, довольно часто слышимые: «Оно тебе надо? Кому вообще это теперь надо?» Мне почему-то надо. Без пафоса.

– Знаю, что совершаемые Вами поездки требуют немалых затрат. Вам кто-нибудь помогает?

– Даже спустя почти полвека у меня сохранились друзья. И с транспортом проблем не было, ибо уже их дети по графику точно в срок ежедневно увозили меня за 200 – 250 км, а средства… знаю заранее, на что иду. Рискую просить только на венки. За что огромное спасибо семье Ульяновых и А. М. Бабанскому. Благодаря им ни одна из могил героев Великой Отечественной не оказалась обойденной венками и живыми цветами.

И еще одно важное дополнение. Мне нередко делают замечание, что рассказываю в основном о погибших, тем более рядовых, солдатах Победы, ничем себя не прославивших. А я убеждена: человек, погибший в бою или умерший от ран, – герой уже потому, что погиб за нас, спасая наши жизни. Оставшиеся в живых могут хотя бы рассказать, как воевали. Мертвые бессильны даже в этом… Не всем суждено было получать награды. Так пусть наша память станет для ушедших самой надежной наградой.

Всеволод ВЛАДИМИРОВ.