Выстрелы на рассвете

Выстрелы на рассвете

В холле «Палас-Отеля»

Короткая летняя ночь заканчивалась. Портье ростовской гостиницы «Палас-Отель» с трудом сдерживался, чтобы не уснуть. Сквозь отяжелевшие веки видел он, как через высокую остекленную зеркальными витражами дверь вошла госпожа Хатимская. Вслед за ней, улыбаясь и что-то весело рассказывая, помогая даме придержать стеклянную створку, входил красавец Рябовол в нарядной кубанской черкеске с красными отворотами на рукавах. Портье протянул руку, чтобы взять ключи от номеров, где проживали загулявшие постояльцы, как из-за глухой портьеры сбоку решительным шагом вышел офицер в полевой форме добровольческой армии. Он зашел сзади Рябовола, вытянул вперед руку с браунингом, почти вплотную к затылку Рябовола, и выстрелил.

Сонливость с портье спала моментально. Он увидел, как брызнувшая кровь залила алый башлык, оставляя на нем темные пятна. Офицер выстрелил еще раз, тело Рябовола грохнулось навзничь на ступени вестибюля. Портье увидел, как обезобразилось ужасом только что красивое лицо госпожи Хатимской и сделалось белым-белым, и только потом он услышал ее крик. Все произошло мгновенно. Растерявшийся портье, кроме бледного лица Хатимской и распластанного тела Рябовола с залитым кровью затылком, ничего не видел. А когда несколько мгновений спустя он очнулся, офицера в вестибюле гостиницы уже не было. Портье окончательно пришел в себя. Выскочил на улицу. От подъезда гостиницы по Таганрогскому проспекту удалялся легковой автомобиль. Три фигуры чернели в нем. Предутреннее небо едва-едва начинало сереть.

Портье вернулся за стойку и, не обращая внимания на сбегавших по лестнице сонных полуодетых армейских и казачьих офицеров, встревоженных выстрелами, на бившуюся в истерике Хатимскую, начал крутить ручку телефонного аппарата.

…Было 2 часа 30 минут наступающего дня 14 июня 1919 года по старому календарю. А по календарю Совдепии наступила пятница 27 июня.

Родоначальник – Максим Рябовол

Кто же такой Николай Рябовол? Почему в него стреляли? И кто стрелял?

Вопросы… Вопросы… Вопросы… Бесконечные вопросы породил выстрел в ростовском «Палас-Отеле» на Таганрогском проспекте. И, несмотря на то, что прошло уже 95 лет, пожалуй, только на первый вопрос мы сможем ответить однозначно.

Первый представитель этого известного казачьего рода появился на динской земле в 1822 году. В этом году на месте, где сейчас стоит станица Динская, началось строительство новых турлучных хат. Здесь около Кочатинского коммуникационного кордона еще в 1792 году стали селиться казаки разных куреней из переселившегося на Кубань Черноморского войска. А через два года, весной 1794 года, зародились первые сорок селений, названных именами черноморских куреней и населенных выходцами из этих куреней. Казаки, стихийно проживавшие в разных местах Черномории, потянулись в родные куренные селения. Поселение около Кочатинского кордона зачахло. Несколько полуразвалившихся турлучных хат, сгнившие от дождей камышовые кровли, которые раздувал ветер, имели невзрачный, неказистый вид.

Однако в 1822 году появилась возможность обустроить и отстроить практически заново поселение казаков, возникшее двадцать лет назад. В это время Черномория готовилась встретить большую партию переселенцев из Черниговской и Полтавской губерний. К их приезду решили обустроить некоторые старые заброшенные поселения. Чтобы благоустроить к приезду переселенцев Кочатинское селение, построить в нем добротные турлучные хаты, сюда по жребию из 17 куреней прислали для работ 26 семейств.

Среди этих семейств была приехавшая из Ирклиевского куреня семья Максима Рябовола. Вот он-то и стал родоначальником многочисленной фамилии Рябовол, внесшей значительный вклад в историю нашей станицы. Рябоволы возводили в куренном селении первые хаты. Нехитрое это было дело. Врывали в землю четыре столба, привязывали к ним плетень из ивовых прутьев или камышовые циновки и обмазывали их глиной. После высыхания стены дома готовы. Оставалось набить глину на пол и покрыть хату камышовой стрехой. Такой дом возводили за неделю-полторы. К приезду переселенцев добротные турлучные дома, обмазанные крейдой – белой глиной, уже стояли на Кочетинском берегу. Обновленное селение назвали Новокочатинским. А через пять лет, в 1827 году, его станут именовать Динское куренное селение. Казаки Динского куреня до этого времени проживали в одном селении с Пластуновским куренем, на берегах 3-й речки Кочеты. Такое положение, когда в одном селении проживало население двух куреней, было неудобно для административной распорядительной работы. Поэтому решили за селением на 3-й речке Кочеты оставить наименование Пластуновское, а Новокочатинскому селению, выросшему на берегу первой речки Кочеты, присвоить имя Динское. Динские казаки, проживавшие в Пластуновской, могли покинуть ее. Но вряд ли кому выгодно было ехать из уже обустроенной Пластуновской в только что начинавшую жизнь Динскую. Никто не воспользовался правом переселения. Переселили, по сути, не население в новое место, а просто перенесли название, чтобы не забывать старые запорожские традиции, традиции донских казаков вместе с запорожцами, храбро сражавшихся с турками и основавшими свой Донской курень на берегах Днепра.

Дед и отец

В 1866 году в станице Динской выполнял обязанности атамана урядник Гурий Кузьмич Рябовол. Гурию Кузьмичу в то время уже исполнилось 40 лет. Он находился на льготе, то есть проживал в станице, на службу не призывался. У него был пятилетний сын Степан, приблизительно 1861 года рождения. После того, как Степан Рябовол вырос, прошел казачью службу, он, как и его отец, станичный атаман, вышел на льготу и стал выполнять обязанности станичного писаря. Долго Степан Гурьевич был динским станичным писарем. В этой должности на рубеже XIX и XX веков, он «пересидел» многих станичных атаманов: Федора Манжулу, Федора Шупляка, Луку Бабака, Ивана Мищенко, Романа Демченко, Дмитрия Дидыку. Степан Гурьевич Рябовол был очень грамотным писарем. Исключительно добросовестно и честно выполнял свою службу. Писал красивым, четким, каллиграфическим почерком.

Мы не знаем, как выглядел С. Г. Рябовол, но на одной групповой фотографии, найденной нашим краеведом Таисией Алексеевной Чекрыгиной, мне удалось увидеть пожилого, лет пятидесяти или чуть больше, мужчину. С опрятной седой бородой, одетого в косоворотку на выпуск, подпоясанную тонким кавказским ремешком, в казачьи шаровары, заправленные в сапоги. Фотография относится к 10-м годам

ХХ века. Она изображает семью Рябоволов на отдыхе. Я сопоставил все персонажи, изображенные на фотографии, и «вычислил», что это Степан Гурьевич Рябовол. Мы так подробно описываем этого человека, потому что он стал отцом Николая Рябовола – главного героя нашего очерка.

Дом на улице Базарной

В современной станице Динской на улице Чапаева под номером 75 долгое время стоял себе и стоял ничем не примечательный до 17 декабря 2013 года (даты установления памятной доски) дом. Станичники хорошо знают это строение с книжным магазином у южного входа в базар. Дом старинный, построенный в конце позапрошлого века. В те далекие годы улица Чапаева называлась Базарной, как и положено было ей называться, потому что проложена она мимо единственного, а потому главного в станице базара. Торцевой своей стороной дом сегодня выходит на улицу Советскую. В прошлом по этой улице проложен был сточный канал, в который собирались из окружающего района лишние воды и направлялись в Кочеты, поэтому подвалы в подворьях около канала никогда не затапливало, как это часто происходит в наши дни.

Сохранилась фотография, показывающая этот дом в начале ХХ века со стороны современной улицы Советской. Дом покрыт железной кровлей, высокие окна – со ставнями и сводчатым верхом. Вход во двор – через высокую калитку под раскидистой акацией. Во двор выходило высокое красивое крыльцо, украшенное резьбой по дереву. За каналом стояла чудесная кованая железная изгородь, а за изгородью возвышались купола Свято-Троицкой церкви. У нее был высокий кирпичный цоколь, а верхняя часть – деревянная.

Рано утром лучи восходящего солнца, пробиваясь сквозь ажурные кресты церкви, отбрасывали тень на стены и окна интересующего нас дома. Вечером из окон дома были видны серебристые купола. Они горели в закатном солнце. Утром и вечером, когда колокола звали на молебен, зимой стены дома дрожали от медного звона, и дом гудел; а летом колокольный перезвон врывался в открытые окна и гулял по комнатам. На север от входа в церковь, примерно, где совсем недавно были постамент бывшего памятника Ленину и колесо обозрения, лежали гранитные могильные плиты с выбитыми на них крестами и надписями «раб Божий (имя) преставился (дата)». Это были захоронения священников Свято-Троицкой церкви и почетных людей станицы.

Сегодня не узнали бы этих мест хозяева дома – канал засыпан. В последний предвоенный год, 1940-й, разобрали церковь. Кирпич частично пошел на строительство здания школы № 3. Что стало с могилами? Об этом даже страшно подумать. Над могилами – развлечения, аттракционы, суета. Части чудесной кованой решетки растащили по всей станице. Снесли железную кровлю и покрыли дом шифером, а саманные его стены обложили кирпичом и побелили. И дом стал обычным, заурядным. Совсем недавно и беленый кирпич прикрыли современными пластиковыми покрытиями, пристроили с западной стороны магазин.

Принадлежал этот дом в конце позапрошлого века Степану Гурьевичу Рябоволу.

Мыкола Рябовол

17 декабря 1883 года в этом доме у двадцатидвухлетнего Степана Рябовола родился первенец – сын Мыколка. Потом пошли еще дети (братья Николая: Алексей, Петр, Константин, Павел, Василий; сестры Александра, Вера, Надежда и другие). Всего Васса Григорьевна – жена Степана Рябовола – родила ему тринадцать детей. Даже по тем временам семья была очень большой. Отец семейства Степан Гурьевич, хотя и стал впоследствии станичным писарем, но с большим трудом мог дать своему первенцу образование. Казна не щедро платила второму, после атамана, человеку, стоявшему на административной станичной лестнице. А учился Николай в Кубанском реальном училище в Екатеринодаре. Училище было расположено там, где в современном Краснодаре на улице Красной между улицами Ленина и Гимназической стоит здание краевой администрации. Микола Рябовол с гордостью носил форму учебного заведения – черкеску из черного сукна и фуражку с буквами КРУ (Кубанское реальное училище).

В старших классах молодой Рябовол сам зарабатывал средства для продолжения образования. Затем учился в Киевском политехническом институте на механическом отделении. Но недостаток средств вынудил его бросить институт на третьем курсе. В Динской его знали в годы учебы все. Каждое лето приезжал он в родную станицу, ставил с молодежью любительские спектакли. А как чудесно он пел и как прекрасно играл на бандуре! Даже многие профессиональные бандуристы вспоминают искусство Н. С. Рябовола.

В двадцать два года Николай Рябовол женился на дочери казачьего офицера Федора Герко – красавице Ганне, которая после замужества стала Анна Федоровна Рябовол. В 1906 году у них родился первый сын – Константин, потом родились Владимир, Николай, Наталья. Николай Рябовол был счастлив в семейной жизни. Он любил свою жену Ганусю, души не чаял в детях.

Во главе строительства «черноморки»

Для динчан молодой Рябовол был своим человеком. Для всех станичников он был просто Мыкола. И потому, когда встал вопрос о создании акционерного общества для строительства Черноморско-Кубанской железной дороги, станица послала своим делегатом молодого грамотного человека на съезд учредителей. Дорога строилась от Екатеринодара, через современную территорию Динского района на Новотитаровскую, Старомышастовскую, затем Тимашевскую, Медведовскую и на Ахтари. Новая «железка» строилась на народные казачьи деньги. Она должна была обеспечить сбор и продажу хлеба из казачьих хозяйств самого хлебного района Кубани. Ее называли «народной дорогой», ласково именовали «черноморка».

Н. С. Рябовола избрали в организационный комитет общества. Его хлопотами утверждается властями устав дороги, устанавливается банковское финансирование строительства, проходит подбор строительно-технического персонала. После успешного завершения этих работ 27-летний Рябовол выдвинут на пост одного из директоров правления.

Затем Николай Степанович в течение четырех лет возглавляет президиум совета Кубанского центрального союза учредителей мелкого кредита. В 1915 году (уже шла война) Рябовол мобилизован в армию, откомандирован в военно-инженерное училище. После его окончания получил чин прапорщика и служил в саперных частях в Финляндии.

Кубанское «троевластие»

После свержения царя в феврале 1917 года Николай Степанович возвращается на Кубань. Представитель царской власти наказный атаман М. П. Бабыч ушел в отставку, и в Кубанской области в это время все партии и движения торопятся взять власть, все пытаются показать свою политическую силу, свое политическое превосходство. Но при всей многочисленности партийных взглядов и движений идет поляризация сил по двум направлениям.

Первое. Советы, они провели свое первое заседание 2 марта и сформировали исполком из шести эсеров и меньшевиков, и трех большевиков.

Второе. Власть временного правительства, которое назначило своим комиссаром на Кубани Л. К. Бардижа и сформировало органы своей власти на местах – гражданские комитеты.

Через все кровавые революционные годы прошла идея третьей силы в революции (ни с красными, ни с белыми). Эта идея прошла через всю гражданскую войну, через многочисленные крестьянские и казачьи восстания. Народ искал альтернативу старому режиму. Он же искал альтернативу и кровавым злодеяниям революции, которая разрушила этот режим. Кубань дала нашей истории наиболее яркие образцы поиска третьего пути. В этом пути больше всех заинтересовано было казачество. И самой яркой исторической фигурой этого направления был наш земляк, казак станицы Динской Николай Степанович Рябовол.

На Кубани, в отличие от центра, возникает не двоевластие, а «троевластие», как выразился А. И. Деникин. Третью власть представляют войсковой атаман А. П. Филимонов (не назначенный царем, а теперь уже избранный), Войсковое правительство во главе с Л. Л. Бычем и созданная несколько позже Войсковая Рада. Именно тогда на Кубани появилась присказка: «Мы – не большевики, мы – не кадеты, мы – нейтралитеты».

Уже в июне (за месяц до ликвидации двоевластия в Петрограде) третья сила Кубани практически взяла власть в свои руки. Представители казачества вышли из исполкомов Советов. Гражданские комитеты в станицах были ликвидированы, ликвидирована и часть Советов. Власть была передана станичным казачьим атаманам.

9 июля комиссар Временного правительства по Кубанской области Л. К. Бардиж объявил о передаче всей власти в области Войсковому правительству.

Идеи кубанской независимости

В сентябре 1917 года начала работать Войсковая Рада – верховный законодательный орган области. Николай Степанович Рябовол избран председателем Рады. Рада устанавливает новое название для бывшей области – Кубанский край. Соответственно Войсковая Рада стала именоваться Краевой. Утвержден проект «Временных основных положений о высших органах власти в Кубанском крае». Фактически это была конституция территории. В те дни Н. С. Рябовол первый из кубанцев заявил, что самой приемлемой формой будущего государственного устройства России является федерация. «Только при федеративном строе казаки могут рассчитывать на автономию и на самостоятельное распоряжение своими землями и прочими угодьями», – заявил председатель Рады. Идея была оформлена в емкий лозунг «Через федерацию – к единой России». Она особенно овладела умами казачества чуть позже, когда братоубийственная война придет в каждую семью, и под ударами этой войны развивалось Великое государство. Идея не предусматривала полный разрыв с Россией, он должен быть временным. Когда в центре будет восстановлен порядок, когда образуется демократическая Российская республика, Кубань войдет самостоятельным субъектом федерации в Россию («Единая Кубань в единой Федеративной Российской республике»). А ныне быть автономными впредь до образования в России порядка, приемлемого для казаков.

После Октябрьского переворота в январе 1918 года Рада объявляет Кубанский край независимой Кубанской Народной Республикой, вышедшей из состава нового русского Советского государства, на федеральных началах входящей в состав России. Утвержден флаг нового государства из трех полос – синей, малиновой и зеленой. Утверждены герб, изображающий казачью кордонную вышку, гимн («Ты, Кубань, ты – наша Родина»), свои временные денежные знаки. Создана своя Кубанская армия – Кубанское Казачье Войско во главе с походным атаманом В. Г. Науменко. Даже на Парижскую мирную конференцию после окончания Первой мировой войны Кубанская Республика послала свою делегацию во главе с Л. Л. Бычем. Проживавший в это время в Екатеринодаре известный поэт Самуил Маршак в газете «Утро Юга» тиснул по поводу этой кубанской самостийности ядовитые стишки:

И поет Кубань водам Терека:

«Я – республика, я – Америка».

В апреле 1918 года после неудачного Ледового похода на Кубань генерала Л. Г. Корнилова, красные установили свою власть на четыре с небольшим месяца. Естественно, Советская Россия идею Н. С. Рябовола о самостоятельности Кубани не признает.

После изгнания с Кубани красных (в августе 1918 года) на Юге России для казачества и выразителя его интересов председателя Кубанской Краевой Рады Н. С. Рябовола сложилась опасная обстановка. С одной стороны, казачество продолжает бороться с растущей мощью Красной Армии. С другой стороны, приходится противодействовать усиливающейся диктатуре генерала А. И. Деникина, стоявшего во главе белого движения на Юге России. Антон Иванович не признавал никакого сепаратизма и автономии, его раздражали разговоры о кубанской самостийности. Но угроза вторжения Красной Армии со стороны Совдепии принуждала казаков и Н. С. Рябовола сотрудничать с деникинской Добровольческой армией.

Противостояние Рады и Деникина

Разногласия между Радой и Деникиным никогда не затихали. Стороны по-разному подходили к правам Кубани, провозгласившей свою Конституцию. Остро стоял вопрос об отдельной Кубанской армии, о взаимоотношениях с другими разноплеменными соседями казачьих земель. Разногласия были в вопросах о взаимоотношениях и с Доном, и с Украиной, и с Германией, и с Лигой наций. Эти разногласия внесли разлад и в само казачество между черноморцами (малороссами – потомками запорожцев) и линейцами (великороссами – бывшими донскими казаками). Но самые острые разногласия, которые и привели к трагической гибели председателя Рады, касались вопроса о создании сильного суверенного Юго-Восточного Союза.

Идея кубанской государственности в рамках Российской Федерации находила отклик в других казачествах: донском, терском, оренбургском. Поэтому для укрепления этой идеи было решено всем казачествам вступить совместно и создать своеобразную Федерацию Юга России. Кроме казачьих областей предполагалось привлечь в нее крымских татар, чеченцев, ингушей, осетин, армян, азербайджанцев и другие народы Кавказа. С этой целью 20 октября 1917 года во Владикавказе был оформлен Юго-Восточный Союз. И вскоре идея образования общеказачьего государства с привлечением в него горцев Кавказа завладела умами казаков.

В сентябре 1917 года Кубанская краевая Рада вынесла решение о вступлении Кубани в Юго-Восточный Союз равноправным членом. Н. С. Рябовол стал ярым приверженцем и проводником в жизнь такого объединения. Однако с первых дней существования Союза ему пришлось преодолевать яростное сопротивление сторонников деникинской идеи «единой и неделимой» России.

Проведение в жизнь идеи создания Юго-Восточного Союза проходило очень драматично. В первой половине 1919 года было несколько попыток активизировать деятельность Союза. 13 февраля 1919 года Кубанская Рада постановила созвать в марте в Екатеринодаре конференцию представителей Дона, Кубани, Терека, Дагестана, Крыма, Армении, Азербайджана. Верховный Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант А. И. Деникин запретил проводить конференцию в Екатеринодаре. Но представители Дона, Кубани и Терека все же собрались в июле в Ростове-на-Дону. Кубанскую делегацию возглавил Николай Рябовол.

Конференция в Ростове

13 июня 1919 года в Ростове состоялось первое заседание Юго-Восточного Союза. На первом заседании выступил Н. С. Рябовол. Его выступление было подобно взрыву бомбы. Он отметил, что казаки не могут принять власть большевиков. Но, освобождая Россию от большевизма, надо нести с собой идею освобождения от всякого насилия, а этого население освобожденных регионов от Добровольческой армии не видит. Н. С. Рябовол критиковал тот режим, который устанавливали деникинские власти в освобожденных регионах: «После взятия Екатеринодара выяснилось, что на Кубани всякий прапорщик – полный хозяин». Он решительно отверг деникинское предложение о создании государственного образования, в котором совет министров был бы подотчетен Добровольческой армии. Твердо высказался за Юго-Восточный Союз, ни от Деникина, ни от большевиков не зависящий. Он считал, что, желая объединиться в союзе с донцами и терцами, кубанцы не могут примириться с намечающейся деникинской диктатурой. Диктатура Деникина приведет к поражению казачьей борьбы. Наиболее резкой критике подверглось особое совещание при Деникине – «компания самозванцев из кадетов и черносотенцев, которая вздумала объявить себя правительственной властью».

После заседаний представители кубанской делегации ужинали в ресторане, который находился при гостинице «Палас-Отель». В их обществе была также госпожа Хатимская, которая приехала из Екатеринодара и остановилась в том же отеле. До поздней ночи засиделись за ужином, обсуждая то, что было сделано за день, и намечая планы на завтрашний день. Затем Хатимская собралась посетить лазарет, узнать о здоровье раненного на фронте офицера. Было уже позднее время, и Николай Степанович вызвался провести даму.

Никто не обратил внимания, что с наступлением темноты у входа в «Палас-Отель» появился автомобиль и дежурил там, видно кого-то поджидая. Когда Рябовол и Хатимская вернулись из лазарета и расплачивались с извозчиком, автомобиль включил мотор.

Выстрелы, прогремевшие в «Палас-Отеле» на Таганрогском проспекте (ныне гостиница «Московская» на улице Энгельса), оборвали жизнь Николая Степановича Рябовола. Смерть наступила мгновенно.

Дело рук «единонеделимцев»

Донские власти не обнаружили убийцу или не хотели обнаружить. Да и не в их интересах были тщательные поиски. Это было время наибольших успехов А. И. Деникина. С фронтов шли победные реляции. Только что Добровольческая армия взяла Белгород, Харьков, Царицын. Казалось, ничто не остановит ее движение на Москву. Ссориться с Верховным главнокомандующим было ни к чему.

ОСВАГ (осведомительное агентство, деникинская контрразведка; кстати, размещавшееся в этом же отеле) тоже не нашло убийцу, хотя и подтвердило принадлежность автомобиля Добровольческой армии. (Постовой городовой запомнил номер автомобиля). В. М. Пуришкевич – известный черносотенец, убийца Григория Распутина, находился в это время в Екатеринодаре. Узнав, что председатель Рады возвращался в гостиницу с дамой, ничего, кроме любовной интрижки, в этом убийстве не увидел и откликнулся пошленькими стишками: «Кто-то кокнул Рябовола за любовные грехи…» Но большинство увидело в этом убийстве акт устрашения, проведенный с «благословения» влиятельных лиц Добровольческой армии. Военный юрист, прокурор, полковник И. Калинин (он оставил воспоминания – «Русская Вандея», М. Л. 1926) не мог привлечь никого к обвинению, хотя пишет, что не сомневался: это дело рук «единонеделимцев», то есть он явно признал виновным деникинскую администрацию.

Плачь, Кубаню, край наш мылый

Коварное, из-за угла, убийство Н. С. Рябовола всколыхнуло Кубань. Кубанская Рада постановила считать Рябовола бессменным председателем, а избрать на следующей сессии Рады не председателя, а лишь заместителя председателя. Рада объявила по всей Кубани трехдневный траур. Не работали ни театры, ни кинематограф. Совет рабочих профсоюзов выразил Раде свое горячее сочувствие и объявил в знак соболезнования и протеста против убийства в день похорон всекубанскую забастовку. В станицах и казачьих частях проходили панихиды. Погребальный звон колоколов Динской Свято-Троицкой церкви не умолкал над родной станицей Мыколы Рябовола. Горе было в доме напротив церкви. Горе было у вдовы Рябовола – Анны Федоровны, оставшейся с четырьмя детьми на руках. Горе было во всей станице. В народе говорили: «Боролся с красными, а погиб от рук белых». Вся Кубань оплакивала безвременную кончину горячего патриота родного края.

Послесловие

Белое движение использовало казачество для борьбы с красными силами. Победившие красные силы поставили перед собой вообще изуверскую задачу: казачество уничтожить поголовно. «Всех казаков уничтожить, как библейских свиней», – требовал Лев Троцкий.

Попытка восстановить историческую справедливость породила широкое, истинно народное движение возрождения казачества. И в этом движении путеводной звездой светит образ Мыколы Рябовола, нашего земляка-динчанина; горячего, страстного патриота кубанской земли. Он остается для нас символом любви к родному краю, к прекрасной незабвенной Кубани.

Юрий БОДЯЕВ.

Станица Динская.

(Печатается в сокращении).

Автор выражает благодарность краеведу и патриоту родной станицы Таисии Алексеевне Чекрыгиной за предоставленные материалы.