Три сиротки и коровушка с лошадкой

Три сиротки и коровушка с лошадкой

Дети и война – понятия несовместимые. Но редко какому поколению удается прожить в мире все возрастные периоды своей жизни. Вот и сейчас в Украине дети страдают и прячутся от перестрелок и бомбежек, умоляя взрослых прекратить войну, остановить бандеровцев, ведь для малышей каждый день представляет угрозу и может стать последним.
Мачеха не обижала
Миллионы детей погибли в годы Великой Отечественной войны. От голода, от бомбежек, артобстрелов, в застенках концлагерей, в печах и душегубках. На них фашисты испытывали новые виды бактериального оружия. Нелегкая доля выпала и тем, кто оставался в глубоком тылу. Хочу рассказать о судьбе Тамары Васильевны Чечулиной. Сейчас ей 86 лет, и ее детство пришлось на страшные военные годы.
Познакомилась я с Тамарой Васильевной в больнице 10 лет назад, куда меня уложил инфаркт. Знакомство продолжается по сей день, но общаемся чаще по телефону. Все это время Тамара Васильевна рассказывает мне о своей жизни, детстве, юношестве. С каждым очередным звонком узнаю что-то новое, душевное, интересное. Ее судьба познавательна для всех, ведь моя героиня – типичный представитель военного сиротского детства.
У нее была обычная семья – мать, отец, трое дочерей. Все счастливые, но беда прерывает счастье. Болезнь забирает мать в 27 лет. Тамаре в то время было 8 лет, Клаве – 6 лет, а самой маленькой – Шурочке – 1,5 года. Смерть мамы – самое сильное потрясение ее детства. Жили они в городе Пласте Челябинской области, в срубленном бревенчатом доме в одну комнату. Тамара пошла в первый класс. С детьми надо было кому-то быть, и отец женился на Нюре, женщине старше его на шесть лет. Она оказалась неплохой. Купил отец корову, была лошадь, на которой он работал. Жили дружно, небедно, и все бы ничего, кабы не война. Отец ушел на фронт и в первые же дни пропал без вести.
Дети остались с Нюрой. Она их не обижала. Тамара училась на отлично. За 4-ый класс получила похвальный лист. В 1943 году она заканчивает 7 классов, а мачеха Нюра снова решила выйти замуж.
– Дети! Я ухожу. Оставайтесь, живите сами, вы уже взрослые. Только отдайте мне Шурочку, – попросила мачеха напоследок.
– Нас нельзя разлучать. Шурочка – моя жизнь, она очень похожа на нашу маму. Она выросла у моего подола, – ответила старшая из сестер.
По окончании учебного года всех семиклассников послали в лес заготавливать дрова на зиму для школы. Они корчевали, валили, пилили, таскали на себе бревна. И Тамара (она была очень худенькой) надорвала себе живот, в результате чего сейчас
имеет «букет» заболеваний. Но работать продолжала, потому что уже тогда знала – учиться дальше нет возможности.

Юная почтальонка
А какая работа без специальности? Тамара стала почтальоном. Работала наравне со взрослыми. С тяжелой, не для детского плеча, сумкой она исхаживала не один десяток километров в сутки. И в зной, и в дождь, и в лютый мороз. Сегодня, сетуя на несвоевременную доставку газет, трудно поверить, что почта, вопреки войне и разрухе, в те годы стабильно работала. Юная почтальонка (так она себя называла) разносила треугольнички: и печальные, и похоронные, и хорошие, долгожданные.
«Вставай, страна огромная!..» – рано утром звучала эта песня из черного тарелки-радио. И эти три девочки вставали, чтобы выжить.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания… Слезы душат, несколько капель корвалола, и вновь Тамара Васильевна погружается в ту далекую тяжелую жизнь. А вместе с ней и я. Только у меня перед глазами почему-то всплыла картина В. Перова «Тройка», на которой изможденные в лохмотьях дети в пургу везут воду (19 век).
Маленькая, хрупкая, ясноглазая, с почтовой сумкой, с неизменной детской улыбкой, она поражала своей внутренней силой, мудростью и бесконечной добротой. Это заметила А. Н. Симонова, заместитель главного бухгалтера Управления Кочкарь Золото, куда наша почтальонка носила корреспонденцию. Надо отметить, что Тамара Васильевна помнит абсолютно все имена и фамилии людей, с кем встречалась по жизни. Так, 14-летняя Тамара стала ученицей, а потом и счетоводом на складе техснаба.
Самородок-счетовод
Дали хлебную карточку на 450 граммов и зарплату 300 рублей (булка хлеба стоила 500 рублей). Детское пособие они получали на всех троих (150 рублей и по
300 граммов хлеба на младших). Один из самых старых счетоводов снимал очки, бросал считать и с упоением наблюдал за Тамарой, как она шпарила наизусть все цифры по запросу в телефон (стоящий далеко от ее стола), в то время как другие работники это могли делать только по бумаге. «Самородок!» – восклицал он. Точно так называл ее в раннем детстве и дядя (по отцу).
Натура-то сильная, а в душе девчушка оставалась трусихой. Особенно ночью. Темнота приводила ее в ужас. Боялась пожара: «Рамы одинарные, занавешенные половиками. Страх сидел в каждой моей клеточке».
Как-то зимой ночью загорелся соседский дом. Ветер – в их сторону. Дом деревянный, в сарае – сено, дрова, кизяки, лошадь, корова. Зарево, дым, жар, треск – ничего не понять. Ясно одно: надо спасать не только себя, но и сестер, и хозяйство. Тамара надела на сестер всю одежду, которая у них была. Вывела их во двор, запрягла корову в сани, посадила в них сестер и отогнала подальше. Не забыла свою старенькую лошадку. У нее болели коленки, поэтому ее жалели, берегли и не запрягали. Ветер повернул в другую сторону, их дом уцелел. «Господь есть на свете. Он нас спас. Я всегда верила в него. Мы же выжили. Много людей умерло от голода, а мы живы», – признается Тамара Васильевна. Она и сейчас читает наизусть молитвослов «Сон пресвятой Богородицы».
Мама, вернись!
С какой теплотой и нежностью рассказывает моя героиня о своей коровушке-кормилице – «пестренькая, рога калачиком…» А из ее шерсти Тамара скатывала мячики, чтобы Шурочка играла. Бывало, запрягут ее, сядут в телегу все трое и едут далеко в поле копать землю, сажать картошку, косить сено на зиму. Едут домой поздно вечером, а соседи говорят: «Сиротки едут». Дети, когда это слышали, так в рев. Им всегда хотелось вернуть маму.
Моя собеседница постоянно утирает слезы. Память жива, словно не было 69 лет. Будто все происходило вчера. И тут же с улыбкой вспоминает, что совсем недавно говорила сыну Володе (занимающего немалый пост в Челябинске): «Чтоб ты сказал, сынок, если бы я сейчас на своей коровушке подъехала к твоей белоснежной высотке?»
Отец не мог поверить
Солнечное, яркое утро 9 мая 1945 года. Тамаре шел 17-й год. Все улицы и дворы небольшого городка заполнились ликующими, плачущими от счастья людьми. «А мы, три сиротки, обнялись и плакали от горя».
В конце мая нашего «Самородка» вызывают на проходную в Управление. Клава кричит, плачет: «Папка наш объявился!» – и показывает письмо. Он был в плену. Вернулся домой в ноябре 1945 года. Отец долго не мог поверить, что девочки совершенно одни, без взрослых, выжили, живут и дождались отца. Заглянул под кровать, а там 50 штук тыквы, в подполе – картошка и целая бочка квашеной капусты. Да еще и телочка в доме стояла.
Послесловие
Говорят, что у войны неженское лицо, а я бы добавила – и недетское. Скидок ни на что не было – ни на принадлежность к полу, ни на возраст.
Я не буду перечислять: «Мы победили, потому что… Кто победил детоубийц? Кто поверг фашизм?». Ясно, народ. Но среди этого многомиллионного народа были три маленькие сестрички-сиротки, внесшие свою лепту в Победу. И когда они плакали и от горя, и от радости, что дождались отца, то они еще не понимали, что это и есть их Победа!
У Тамары Васильевны Чечулиной старость обеспеченная. Дочь Галина Игоревна Акуленкова и внук Алексей живут вместе с ней. Заботятся о ней, следят за здоровьем, возят к сыну в Челябинск. Сын частенько приезжает с подарками. Пенсия, правда, небольшая. Но она может позволить себе сделать подписку на газеты до двух тысяч рублей. Много читает и начинает всегда с любимой газеты «Трибуна».
Внук Алексей носит в своем телефоне заставку-портрет деда-фронтовика с орденами и медалями. Носит с честью, ведь он его кровь, его продолжение.
Светлана ЗАДОРОЩЕНКО.
Спецкорреспондент
газеты «Трибуна».