Я первым встретил начало Победы

Я первым встретил начало Победы

Утром 7 сентября 1942 года фашисты с шумом заехали в Динскую, быстро разместились, где кому понравилось, жителей выгоняли из жилья – стариков, детей, женщин. Своим лающим криком требовали «млеко и яйко». Съели все. Собак перестреляли. Появились «хозяева»! Бесчинствовали, делали, что им хотелось. Первым был застрелен учитель школы Иван Лебедь. Немец выстрелил в упор, закричал: «Юда, Юда!» Тело учителя осталось лежать на месте, где сейчас мастерская по ремонту телевизоров со стороны рынка. Лежало долго. Затем была вырыта яма, его захоронили, сделали холм и поставили столбик. Потом его перезахоронили на Динском мемориале. Там есть плита с именем героя.
Моего друга Мишу Кузина, ему было 10 лет, гитлеровец застрелил на стадионе. Мы там играли, а он прятался за памятник. Немец заорал: «Партизан, партизан!»
Выстрелил, повернулся и ушел… Я плакал, а мой друг умирал и тихо говорил: «Мама… мама…» Подошли женщины и унесли его… Немцы пробыли в Динской около шести месяцев. Десятого февраля вечером раздался вой машин, а немцы быстро исчезли.
Мы с мамой жили на улице Красной. Мне не спится. После двенадцати ночи Динская замирала. Тишина жуткая! В три-четыре часа утра показались два всадника в белых полушубках, на красивых лошадях, с автоматами наперевес. А звездочки на шапках сверкали. Они ехали в сторону улицы Красной. Один из них спросил: «Немцы есть?» Я ответил: «Нет!»
Они поехали дальше. Я бегом к центру. Динская проснулась, откуда-то появилась большая толпа людей. Я к маме: «Мама, русские!» Она с испугом: «А ну в хату, а то «полицейские», убьют же!» А я непослушный – навстречу толпе. Окружили идущих солдат, я опешил: впереди шел верблюд и тянул пушку, его под уздцы вел солдат. Солдаты шли, не останавливаясь. Женщины плакали, обнимали ребят. Бойцы прошли в сторону Васюринской, а в Динской началась мирная жизнь. Возвратились бывшие руководители райисполкома, райкома, говорили, что они были в партизанах в лесу Васюринской.
В Динской старостой при немцах был атаман Майборода. Махал плеткой налево-направо. Кричал, чтобы при его появлении всем сидевшим вставать, а шедшим останавливаться и ожидать, пока
пройдет он! Ходил с тросточкой. Говорили, что там была вставлена радиостанция. Ушел с немцами. Полицейский с фамилией Злой действительно был злым человеком! Получил десять лет заключения, пришел, гоношился: «Я сполна искупил свою вину, так что замолчите!..»
А после освобождения поисковые отряды начали свозить погибших со всей Динской: полей, окраин. Останки свозили на стадион, там тоже было много холмиков. Складывали на площади: вдруг кто-то узнает своего близкого по одежде. Жительница станицы Динской Кравченко увидела флакон одеколона, который положила мужу в карман пиджака при уходе на фронт.
В 1973 году в станице Динской был воздвигнут Мемориал памяти воинам, погибшим в Гражданской и Великой Отечественной войнах.
Мы, мальчишки, – любопытный народ: лазали, бегали далеко за пределы станицы и однажды об-наружили в районе железнодорожной будки у второго моста большой холм, на воткнутой в него досточке была табличка с надписью: «старший лейтенант Диденко» (или Давиденко, не помню) и около пятнадцати фамилий таджиков и узбеков. Холм стоял до 1960-го года. Теперь я думаю: «Вот так и получались без вести пропавшие». Я помню, где это место!
Дорогие солдаты! Живые и мертвые! Примите благодарность от нас, живущих на земле.
П. Г. САБАДАШ.
Малолетний труженик тыла.
Станица Динская.