Тамара Сабадаш: «Я родом из Сибири»

Тамара Сабадаш: «Я родом из Сибири»

В предыдущих номерах газеты наш земляк, новотитаровец Евгений Тяпченко рассказал читателям историю своей семьи, поделился воспоминаниями о дорогих и близких его сердцу людях. А сегодня слово берет динчанка Тамара Сабадаш.

Эх вы, кони…

– Родилась я в Сибири, в селе Усть-Лавенском Ремовского района в 1936 году на Пасху. Со слов мамы, ходить начала в год. А сейчас, в 88 лет, иду и думаю: «Да, я помню, как ходила в 1937-м – бегу, тяну за ногой чулок, а за мной бежит испуганный папа…» Все будто вчера. Мама Юля, хотя почему-то ее называли Ульяной, – уроженка Украины, а оказалась в совхозе Сибири. Папа Никита – уроженец Сибири. В свои 26 лет – главный бухгалтер, «главней» директора, которому 20 лет, ездил на бричке, лошадь – Манька…

Летом, как и везде, на обед в совхозной бригаде полагались тарелка супа, кусочек хлеба и стакан компота. Суп гороховый (и из других круп). В звене 13 человек, а мама – на кухне. В то время ей было 16 лет. Рядом – высокая трава, росой умывались, в траве ноги мыли. Юля набирала воду для супа и компота, а компот – из разных ягод, которые ей приносили работающие. Так было и в один из солнечных дней, когда Юля подавала суп. Цепочкой тарелку передавали друг другу, и вдруг… крик, как в «Поднятой целине»! В тарелке – разваренный головастик… Одна женщина ударила Юлю, затем другая, Юля заплакала и убежала. Девочка засобиралась, а куда? На чем? «Не нужна, пусть убирается!» – крик ей вслед был слышен на все поле… И тут появляется мой папа – главный бухгалтер Никита. Затихли… А через девять месяцев после этого случая родилась дочь Валя.

Сибирь-то Сибирь, а почти у каждого в хозяйстве поросенок, куры – одним словом, хозяйство. Вот и Юля с Никитой решили купить поросенка в другом селе. Поехали на бричке, а отец – «водитель»… Юлю взял с собой, любимую жену, она уже не работала, и Валюшу в одеяльце. Позади Юли в мешке везли поросенка. Возвращались поздно вечером. Ехать надо было вдоль леса, а в лесу волки… Лошади всегда чувствуют их, всем известно! Доехали почти до половины, и вдруг лошадь в галоп, храп… Волки… Поросенок выскочил, вскрикнул ребенок, затем истошный крик Юли… Ребенок не дышит…

Похоронили Валюшу около общежития, под деревцем, в красивом одеяльце. Юля безутешно плакала, была в бессознательном состоянии. Через месяц решено было уехать из Сибири на Кубань, поближе к родителям.

Портрет царя

Прошло время, и вдруг радость: скоро родится дочь! И я родилась 12 апреля 1936 года. Папа еле уговорил маму меня Томочкой назвать. Папа побывал в воинской части на переподготовке в Кореновске. Работал в краснодарском «Племхозе» главным бухгалтером. Мне тогда было пять лет. Помню, достаю из стола деньги: длинная, красного цвета купюра, и на ней портрет. Говорили: «Это дедушка Ленин». «Ворую» и приношу в магазин, продавец дает конфету «Аленка», несу маме.

Петр, Анатолий и Тамара Сабадаш, 1957 год.

1941 год. Мой отец бьет фашистов на фронте. Он погибнет и уже никогда не вернется к нам. Потом пришли немцы (в ту пору все мужчины были на фронте). Семья директора совхоза – еврейская: родители, жена и двое малышей были расстреляны на площади. Мы с мамой оказались  у ее бабушки и дедушки в станице Динской. Жили около железнодорожного моста. Дедушке в год начала Великой Отечественной войны исполнилось 60 лет, по возрасту не подходил идти на фронт, а его сын Андрей ушел сразу. Младший Николай, которому было на тот момент 16 лет, упрашивал военкомат, чтоб взяли, а потом сбежал… И тишина… Затем пришло извещение бабушке и дедушке: «Ваш сын Чуприна Николай Кузьмич пропал без вести».

Позже, в 1987 году, в динской поликлинике ко мне подошел мужчина и спросил, мол, живы ли родители Николая Чуприна, и рассказал, как погиб Николай на его глазах в Великую Отечественную войну в городе Горячий Ключ. Бабушка все время молилась и плакала. Но страшно, когда плачут мужчины. Получив извещение о своем 16-летнем сыне, дедушка уходил за хату и рыдал. Жутко было слышать. Он оставался верующим человеком, несмотря ни на что. В полдень закрывался у себя и на коленях целый час бил поклоны. Я ему говорила: «Этим не вернешь Колю, ну что ты так молишься и терпишь такое горе?» А он: «Бог терпел и нам велел». Бабушка до самой своей смерти была верующей, умерла она в 80 лет. Она всегда что-то доставала из своего сундучка-скрыни, молилась и молилась. Когда ее не стало, я решила сдать скрыню в качестве музейного экспоната своей однокласснице Таисии Алексеевне Чекрыгиной, основавшей историко-краеведческий музей. Открыв сундук, я обнаружила портрет Николая II… Сын ее ведь тоже Николай!

В послевоенное время люди стали как-то ближе друг другу, все перенесли горе, у многих не стало сына, дочери, мужа… Моя мама была колхозницей, жили мы с ней за бывшим мостом, его еще тогда не было. Дедушка сложил нам маленький домик и загородил свинарник, а за домом, в заграждении, появилась корова Блондинка. День и ночь работала молотилка. В колхозе в то время стали выращивать все…

Школа и первая любовь

Очень хорошо помню 1944-й, мне его не забыть. В этот год я вместе с другими учащимися пошла в школу. Формы тогда не было никакой, кто в чем ходил. Мальчик Гриша Поддубный пришел босиком, а его брат постарше обул большие-пребольшие ботинки, и так они менялись ботинками, ходили в школу через день.

Вот и школа № 1, где сейчас военкомат. Моя первая учительница Мария Гавриловна часто плакала, у нее на войне погиб сын. Моя мама работала день и ночь, дома была корова Блондинка. А животные облагались налогом: если в хозяйстве куры – сдать надо 150 яиц, если корова – 300 литров молока. Я перед школой надаивала полное ведро и несла на пункт сдачи, а коров по селу собирал бездомный мальчик Тимошка, он жил у всех по очереди, хат было 17. Со временем корова Блондинка стала болеть, но мы любили ее как члена нашей семьи.

Светлана и Анатолий Сабадаш в детстве.

Взрослела я, старела мама. Умерли дедушка и бабушка. Продавали молоко и яйца и тем жили. Постарела со временем и Блондинка, отпали рога, перестала давать молоко. Денег в колхозе нет. Повели Блондинку на бойню, привязали к столбу, а она стоит и плачет, плачем и мы… Идем домой, а ее призывное мычание раздается нам в спины…

1948 год. Наши классы из школы № 1 перевели в центр, в школу № 3, что около рынка, а в 1950 году – в школу № 4, где сейчас растут цветы перед администрацией.

1951 – 1952 годы. В это время уже восстановлен железнодорожный мост, шли поезда. Наша улица называлась Кошевая, и «Молодая гвардия» здесь ни при чем, в основе – казачье звание, света на ней не было, а в центре станицы был.

9-й и 10-й классы. Мы повзрослели. Первая любовь. Хотя нельзя было об этом говорить, но это так. В классе были отличники, кто-то кому-то подражал. Помнится до сих пор: все одноклассники со школы всегда шли гурьбой. Улица Красная выложена ярко-красным кирпичом. Низкие изгороди, напротив каждого дома – калитка. Облокотившись на одну из калиток, стоит в солдатской форме красивый молодой человек. Мы с девчонками ходили по трое. Я глянула, и у меня перехватило дыхание. Почему так бывает? Оглянулась, а он смотрит на меня. Помню, всегда любила ходить в яркой одежде и обязательно на высокой танкетке. Эта привычка осталась на всю жизнь.

Нашу улицу называли «Собачевка», у каждого по две собаки и больше, света нет, собаки лают целую ночь, два километра до дома и назад. В тот день, придя домой из школы, побежала на Красную, увидела «своего военного» у парка. Мы с подругами, нас трое, а он с другом. Друг разговорчивый:

– Девочки, давайте знакомиться, – и подтолкнул меня к солдату…

– Петр, – взял меня за руку солдат.

– Ну ладно, вы оставайтесь, а мы пошли, – сказал друг (его уже давно с нами нет).

А дальше – как это и бывает: «Я люблю тебя больше жизни!»

Дочка еще будет петь

В 1954 году – выпускной! По окончании школы поехала поступать. Какой там техникум? Через 7 месяцев родился сын! Все одноклассники разъехались, кто-то поступил в институт. А я с Толей на руках. Техникум. На работу. А родилась дочь – надо в институт…

Муж работает и учится. Окончил вечернюю школу, получил корочку комбайнера. Передовик. Дочери 9 месяцев, а у меня первая сессия. Свету в охапку скорей – и на такси! Подъезжаем к населенному пункту Трудобеликовского района – навстречу автомобиль едет на нас и мигает, наш шофер резко повернул, я впереди, Света в одеяле… Канава глубокая, и все… Без сознания часов пять-шесть (так в больнице говорили), Светы со мной нет, а она грудная. Принесли дочку мне только через десять дней, а она плачет и молчит, хотя перед этим лепетала, даже «мама». Получается, что я пришла в себя, а лялька онемела? Я, как всегда, напугана, а доктор сказала: «Мамочка, не плачьте, дочка еще будет петь»! Жаль, я не спросила ее имя – как в воду смотрела! Действительно, Света и говорить, и писать стихи стала рано, но это после, а первая сессия прошла насмарку…

Мой папа Никита, главный бухгалтер, за рулем на личном «транспорте», управляет лошадью Манькой. Западная Сибирь, 1938 год.

Решила, и во что бы то ни стало окончила институт. А пока работа, садик, двое детей. Сын – в первый класс, дочь – в садик, муж – на работу. А спать хочется, хоть минутку доспать, а сын тянет одеяло. Я: «Толя, не надо одеяло тягать». И тут же Света выдала: «Толя, одеяло не тягать, мама хочет спать!» Я подскочила: «Ты что, в рифму?» Жаль, ее первое стихотворение потерялось. А в садике не отходила от пианино. Музыкальным воспитанием со Светой занималась Раиса Митрофановна Фисун, жена моего одноклассника. К ней дети тянулись, как к маме. А она всегда с юмором, шутила: «Слушайте, сваха, да купите ей пианино!» Так ее вдохновение помогло с выбором профессии Светланы.

Тамара САБАДАШ.

Станица Динская.

Фото из личного архива.

Продолжение следует.