Заглянувшие в преисподнюю

Заглянувшие в преисподнюю

Необходимое предисловие

Наши постоянные читатели знают, что в настоящее время под эгидой администрации Динского района идет подготовка к изданию книги о жителях Динского района, участниках ликвидации аварии на Чернобыльской атомной электростанции. Имея материалы или сведения об участниках ликвидации катастрофы, каждый из нас может внести свою лепту в создание народной Книги Памяти, позвонив по телефону 8 (86162) 5-12-75 или предоставив информацию в музей по адресу: станица Динская, улица Красная, 86.
Изучая подшивку «Трибуны» за 1986 год по просьбе сотрудницы музея Ирины Криничной, человека увлеченного и делающего все для того, чтобы книга о наших героях-чернобыльцах увидела свет, я обнаружил одну странность. В газете того времени много внимания уделяется уборке урожая, партийной перестройке общества и даже встрече незабвенного Михаила Сергеевича Горбачева с новотитаровцами. А вот о трагедии в Чернобыле, учитывая ее масштабы и действия Динского полка гражданской обороны, информация очень скупая. И все-таки каким-то чудом главному редактору Анатолию Цымбалу удалось, возможно, обходя цензуру, опубликовать пять писем из Чернобыля нашего земляка Николая Кандаурова, участника ликвидации аварии, ныне кавалера ордена Мужества.
Понимаю, что и они оказались под пристальным вниманием властей, и многое из всего написанного не могло попасть в печать, несмотря на «гласность» и «демократию».
Поэтому сегодня, в день годовщины катастрофы на Чернобыльской АЭС, мы выносим на суд читателей отрывок из книги «ЧЕРНОБЫЛЬ».
Среди нас живут скромные люди, прошедшие через горнило ядерного взрыва. Но уже, к сожалению, не все. И хочется поделиться с вами информацией о тех событиях, которую Николаю Александровичу Кандаурову с большим трудом удалось узнать из воспоминаний наших героев. Чтобы вы, динчане, успели сказать им свое СПАСИБО!
Виталий УШКОВ.

Последнее интервью подполковника. 26 апреля 2011 года

– Виктор Спиридонович, бойцы динского полка ликвидаторов работали под Вашим руководством на крыше третьего энергоблока АЭС. Расскажите, как это происходило.
– Наш полк был на крыше 29 сентября 1986 года с трех часов дня и до девяти вечера. На станции был очень высокий уровень радиации.
Приезжаем на станцию, заходим в санпропускник, снимаем одежду, надеваем специальное обмундирование. Идем в помещение третьего реактора, там одна дыра, дальше – другая, со стороны разрушенного четвертого реактора. Третий и четвертый блоки спаренные. Из разрушенного реактора лупит 1500 рентген. Здесь, в зале, кругом 3,5 рентген. Все ходят в белых халатах и цепляют всем «персики». Это
японские дозиметры, толку они никакого не дают, так как показывают, начиная с 90 рентген.
– Получается, что после смены подносишь его к считывающему устройству, а оно показывает 0, так как рассчитано на другой диапазон?
– Я с генерал-майором Таракановым спорил до драки, до хрипоты. Спрашиваю: «Что же ты людей губишь?» А он мне отвечает: «Ты не первый. Мы тут уже заканчиваем работы, так что молчи…»
Там у них кабинет, в нем стоят мониторы, на ребят надевают кожаные куртки и краской пишут номера 1, 2…7. Построили, ведут в другой зал, где обыкновенная лестница высотой с один этаж. Сирена. Ребята через лаз бегут на крышу. В определенные места – один в одну сторону, другой – в другую и так далее. Минуту работают, скидывают в дыру обломки с крыши. Опять сирена, все бегом к лазу. Получается, кто выбежал на крышу первым, успел попасть в дальний угол, а назад по сирене добежал последним. То есть кто-то на крыше пробыл минуту с небольшим, а первые номера – более двух минут. Принимает внизу человек в белом халате, но он совсем не врач, и пишет: одним – 25 рентген, другим –
20, 17, 14. Я возмущаюсь, почему занижается уровень радиации, он после спора исправляет на большие цифры. Дело в том, что я там был только один из кадровых офицеров.
– Виктор Спиридонович, в память что-нибудь необычное врезалось?
– Я привез 140 ликвидаторов, а на крыше побывали всего 93, остальных не пустил, пользуясь тем, что мы были последними на крыше, и начинало темнеть.
– А как же остальные 47 человек, Вы их показали, но они не пошли?
– Там был тройной контроль, кто пошел, и кто был в резерве. Например, Петру Сердцеву говорю: «Никуда не лезь, сиди и пиши внизу».
Те полки, которые перед нами проходили, были из Херсона, из-под Киева. Так из них на крышу посылали всех поголовно – и сапожников, и поваров, то есть весь списочный состав, по 1300 человек. А у меня пошли 93 человека потому, что мы были последними на уборке крыши. Вообще последними. Генерал Тараканов куда-то отлучился, поэтому все так и закончилось.

Посмотрел в «лицо» реактору

С Александром Михайловичем Братченко, кавалером медали «За спасение погибавших», мы встретились 25 февраля 2022 года. На мои вопросы он дал исчерпывающую информацию о событиях того дня.
– 29 сентября 1986 года в составе группы из 140 человек под командованием майора В. С. Веревочкина я принимал участие в очистке крыши третьего блока ЧАЭС. Помню, что со мной были Сергей Комаров и Илья Беловол из станицы Старомышастовской.
Прибыли на территорию станции после обеда. Всех завели в какое-то помещение. Выдали специальную одежду, указали шкафчики, предложили переодеться. Затем перевели в накопитель, на второй этаж. Дали таб-
летки, велели их проглотить и запить водой из бутылки. Провели инструктаж… Предупредили: на крыше «клювом не щелкать», радиация 1500 рентген. Всех разделили на «пятерки». Назначили старших. Наш выход на крышу оказался ближе к середине.
Перед выходом на крышу нам надели свинцовые пластины на грудь, на спину и между ног, а сверху робу. На голову тяжелую шапку, на сапоги – бахилы. На грудь под свинец вешали дозиметры типа градусника, а на лицо надевали «лепесток». Объяснили, что пыли на крыше нет, поэтому лучше «лепесток», чем противогаз. Время нахождения на крыше – чуть больше минуты. Фактически получалось около двух минут.
Подошло время нашей «пятерки». Поступила команда на выход из накопителя и движение по лестнице, ведущей на следующие этажи. У выхода на крышу нас встречал выводной. Так называли бойца, который на последнем этапе давал инструкции. Им оказался наш станичник Сергей Комаров. Он провел нас по коридору до лестницы, ведущей к люку в потолке крыши станции. Выводные менялись, но как часто, я не знаю.
Подойдя к лестнице, мы сгруппировались, и по очереди по трехметровой лестнице через люк поднялись на крышу. Возле люка лежали лопаты. Взяв их, мы стали подбирать осколки графита и сбрасывать в развороченный четвертый реактор. За нами наблюдали руководители работ с помощью видеокамер по мониторам. Они фиксировали наш выход на крышу, запускали секундомер, и по истечении установленного времени включали сирену. Мы по сигналу сирены побежали к люку и спустились по лестнице вниз.
Мне не повезло. На крыше у меня с лица упал «лепесток». А нас предупредили, что «лепестки» снимать нельзя. Я был вынужден спуститься вниз. Меня возле лестницы уже ждал военнослужащий, видимо, увидели по монитору. Спросил, в чем дело. Я сказал, что «лепесток» спал. Он его поправил. Запустил мне за пазуху руку, вытащил дозиметр, посмотрел на него и, сказав, что рентген мало, опять отправил на крышу.
Во время подготовки к подъему какой-то офицер нам предложил посмотреть, как светится взорвавшийся реактор. Я подошел к краю площадки и смотрел вниз секунд пять, было трудно оторвать взгляд… Свет был желто-красный в очень черном обрамлении.
Когда мы вернулись в накопитель, люди со станции нас раздели, сняли дозиметры и, не показывая их нам, называли дозы. 15 рентген. 19 рентген. Мне 18 рентген. С нами был Сергей из Сочи. Он сумел посмотреть на свой дозиметр и рассказал, что на нем было 25 рентген!
Со станции уехали около девятнадцати часов. Когда вернулись в лагерь, у меня из носа пошла кровь. Я в этот вечер должен был дежурить на кухне, поэтому обратился к медикам. Мне измерили температуру: 39 градусов! Дали таблетки. Отлежался, и третьего сентября, получив деньги на билет, уехал домой.
Какое-то время в станице меня никто не узнавал. Я похудел, лицо было бледно-зеленоватого цвета. Среди знакомых ходили разговоры, что я не жилец. От людей услышали, что надо пить красное вино. Жена его делала из винограда, и я понемножку пил. Пока жив. И Илья Беловол жив, а вот наш выводной Сергей Комаров умер в 1992 году в возрасте 29 лет. Семьи у него не было, жил с мамой.
В моей архивной справке рентгены, полученные на станции, не указаны. Через военкомат я обращался в Москву. Ответ до настоящего времени не получил…

Думал о доме

Вот и Илья Михайлович Беловол, кавалер ордена Мужества, согласился ответить на мои вопросы. Наша встреча состоялась 9 марта 2022 года.
На сборы в Чернобыль меня вызывали дважды. Первый раз, как всех, 15 мая 1986 года. Переодели, построили, объявили, что отпускают домой до особого случая. Мы облачились в свою одежду и домой. Нас предупредили, чтобы не расслаблялись, были готовы к следующему вызову в случае нехватки личного состава для работы по выполнению Правительственного задания по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Вторая повестка на сборы мне пришла в пятницу 10 июля
1986 года. Это было так некстати: на предстоящий понедельник я ждал бригаду каменщиков класть дом. Обратился в военкомат с просьбой отсрочить призыв на сборы. Там – ни в какую, людей не хватает. Едете на шесть месяцев! Отправили меня в Чернобыль. С тяжелым сердцем поехал.
По прибытии в полк обратился к командиру, подполковнику Д. А. Рущуклу с просьбой долго меня не задерживать, по возможности сделать замену. Сослался на то, что строюсь. Дом мне государство не построит, самому нужно стараться. Получил ответ: «Посмотрим».
Так как работы по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС всем не хватало, то нас ежедневно, в течение месяца, возили на грузовиках в Белоруссию, в колхозы на уборку хмеля и льна. Мы не скрывали этого от офицеров. Уехать домой было только два варианта – через шесть месяцев или набрав 20 рентген.
В конце сентября в полк пришел приказ подготовить добровольцев для работы по уборке мусора с крыши третьего блока ЧАЭС. Эта информация была доведена до личного состава полка. Желающим было предложено подумать и самостоятельно принять решение. Шесть месяцев или 20 рентген – и домой. Я, как и многие другие, принял решение ехать на уборку крыши, о чем и уведомил командира батальона майора В. М. Богданова.
29 сентября в 13 часов объявили общее построение полка. По подготовленному заранее списку из строя вызывали бойцов. Отобранным объявили, что едем на АЭС. И строем отправили к автомашинам. Сколько было людей, я не помню. Прибыли на станцию к 15 часам дня, выгрузились. Быстрым строевым шагом прошли от проходной к третьему блоку. Поднялись на второй этаж. В помещении были военные и даже два генерала. Одного из них я запомнил по фамилии – Плышевский. На столах стояли мониторы, по ним они смотрели за бойцами, работающими на крыше.
Нам выдали по комплекту одежды. Показали шкафчики и предложили переодеться. Разбили на «пятерки». Рассказали, что на крыше будем работать по одной минуте и пятьдесят секунд, а уходить с крыши по сигналу сирены, которую включают из этого помещения. Надели на нас свинцовую защиту по частям – спереди, сзади и в промежность. Сверху натянули то ли плащ, то ли накидку, в общем, какой-то балахон. По моему ощущению, этот комплект весил около 30 килограмм. Перчатки прорезиненные, очень тяжелые. На грудь под свинец закладывали дозиметр. На лицо – «лепесток». На сапоги – бахилы. На голове защита в виде буденовки с отворотом на плечи.
Нас предупредили, чтобы мы принесли с крыши лопаты. Зачем? Почему их нельзя было сбросить вместе с мусором, если мы последние ходоки на крышу, последние! По сигналу сирены с лопатами спустились с крыши по лестнице в помещение, из которого поднялись, вытерли подошвы сапог о мокрые, лежащие на полу матрацы.
Облученные лопаты мы занесли в «чистую» зону. Условно чистую. Нас встретили и отвели в накопитель. Быстро сняли защиту и дозиметры. Показания набранных рентген нам озвучили, не показывая приборов. Пошли к шкафчикам, переоделись в свою форму. Вернулись к автомашинам.
В лагерь ехали молча. Для нас была приготовлена баня. Сбросили всю одежду и под душ. Получили свежую одежду. Ужинали, обменивались впечатлениями.
И только через 20 дней нас отправили домой. Выдали какие-то деньги и на автомашине отвезли в город Коростень. Оттуда на поезде в аэропорт города Борисполь и самолетом в Краснодар.
Домой вернулся, а дом стоит. Тесть с тещей потрудились…
Материал подготовил
Н. А. КАНДАУРОВ.
Капитан запаса,
кавалер ордена Мужества.
Станица Динская.